Развитие скульптуры в Древнем Египте предоставляет нам редкостную возможность наблюдать постепенное формирование этого вида искусства, его отделения от архитектуры. Скульптура вообще, в силу своей материальности, тесно примыкает к архитектуре. Именно архитектурное сооружение (или архитектурное окружение) определяет масштаб статуи, ее место и, в значительной степени, ее освещение. Это особенно заметно в скульптурах Древнего Египта, с их четкими, лаконичными линиями и резкими гранями. Так в знаменитом храме Рамсеса II в Абу-Симбеле огромные статуи на фасаде здания убраны в большую скальную нишу. И оттого кажется (за счет света и теней), что резкие грани в фигурах стали немного мягче.
Кроме того, монументальная древнеегипетская скульптура еще и исторически развивалась в тесной связи с погребальным культом — естественным единством архитектуры и религии. Первыми и самыми значительными, в скульптурном отношении, произведениями были статуи знатных людей, особенно фараонов. Они же очень рано обусловили крайне реалистическую направленность монументальной древнеегипетской скульптуры. “Статуя должна была воспроизводить человека таким, каков он есть, без малейшей идеализации, быть схожей с ним и по складу тела, и по чертам лица, потому что она назначалась заменять собой после его кончины земную оболочку ”двойника” в случае разрушения настоящей оболочки, мумии”.
При этом особое внимание уделяли мастера глазам статуи. По египетским представлениям именно с глазами связывалась возможность воскрешения, именно глазами человек (а значит, и его скульптурное изображение) “видит по ту сторону реальности”. По контуру век глаза обводили тонким рельефом или неярко инкрустировали камнем, отличающимся по цвету от основного. Радужную оболочку глаза делали из особой пасты. На место зрачка вставляли небольшой кусочек хрусталя. Для такой тонкой работы было, пожалуй, единственное исключение — твердый камень плохо “держал” такой глаз. Потому инкрустация глаза встречается только на статуях, сделанных из дерева, металла или известняка.
Однако, в силу крайней мифологичности жизненного уклада Древнего Египта, скульптура одновременно приобрела и резко символические черты. Поза скульптурного персонажа, его раскраска, мельчайшие детали одеяния — все строго узаконено и канонизировано. Так египетская скульптура стремится одновременно обобщенно и символически передать реальные черты личности. Задача эта во многом противоречива, однако египетские мастера прекрасно с ней справлялись. И сегодня в их статуях, при всей монументальности и символичности, легко угадывается характер изображенного человека.
Чем выше общественный статус изображаемого лица, тем более символичным и канонизированным должно быть его изображение. Скульптурное решение простых людей в достаточной мере свободно, тогда как статуи фараонов всегда монументальны и незыблемы. Причем, такое положение дел происходит из ритуального поведения царствующих особ, а вовсе не выдумано скульпторами. Так известно, что на официальных церемониях фараон всегда представал перед подданными в неподвижных позах. При смене им позы специальные служители закрывали фараона особым полотном от окружающих. Так и воспринимали фараона в Египте в виде ряда неподвижных поз.
Неискушенному зрителю иногда даже кажется, что древнеегипетские скульпторы просто не умели показывать в статуе внутреннюю живость или внешнее движение. Ведь даже “идущие статуи” с выдвинутой вперед левой ногой, на самом деле никуда не идут. Их позы абсолютно неподвижны, да и ноги касаются земли всеми ступнями, даже не намечая движения.
Однако те же скульпторы с необычайной точностью и жизненностью воспроизводят фигуры животных в самых разных, подчас очень прихотливых, позах. Мастера Древнего Египта умели также находить наиболее гармоничное деление любого отрезка на части. Такое деление в эпоху Возрождения назовут “золотым